(◕◡◕✿)
Перечитываю 2 часть "Ведьминых Баек", которая про Кощея с Василисой, и не могууу, Кощей такая дуся 
Ну и Василиса, тоже такая языкастая няшка 
«Уж и не знаю, что на меня нашло — присела рядом с мужем да возьми и поцелуй его легонько в щеку, с той стороны, где ямочка на улыбку отзывается.
— Иди, — говорю, — удачи тебе!
Кощей так сапог и выронил. А я сама перепугалась — ойкнула, румянец в щеки кинулся, подорвалась с колен и бегом вверх по лесенке, лишь бы не видеть, как муж на меня смотрит.
...
— Эх, Кощей, и завидую же я тебе! — в шутку сетует неугомонный Финист. — Кабы меня такая жена любила-миловала, я бы жизнь за то отдал, не задумавшись.
А Кощей в ответ возьми да и молви тихим горьким голосом:
— Я тоже. Только седой да криворукий ей без надобности...
...
Не могу спать, мечусь по опочивальне — и сладко мне, и страшно. Придет — что я ему скажу?! "Ой ты гой еси, друг любезный, бери меня за руки белые, лобзай в уста сахарные, будем жить-поживать и добра наживать"? Такое только в сказках проходит! Да он на меня как на умалишенную глянет, не то что в опочивальне — за воротами терема замкнется!
...
— Ну все, разозлила ты меня, Василиса, теперь...
А мне уж все едино, помирать — так с бранью.
— Как будто ты раньше шибко добрая была!
— Не перебивай, — орет богатырка тонким голосом, — когда с тобой враг разговаривать изволит, может, он что важное напоследок сказать хочет! Кабы я прежде знала, что Кощей таку стерву в жены взял, погодила бы тебя губить, ты бы Кощея скорее меня уморила!»
Ну и Василиса, тоже такая языкастая няшка «Уж и не знаю, что на меня нашло — присела рядом с мужем да возьми и поцелуй его легонько в щеку, с той стороны, где ямочка на улыбку отзывается.
— Иди, — говорю, — удачи тебе!
Кощей так сапог и выронил. А я сама перепугалась — ойкнула, румянец в щеки кинулся, подорвалась с колен и бегом вверх по лесенке, лишь бы не видеть, как муж на меня смотрит.
...
— Эх, Кощей, и завидую же я тебе! — в шутку сетует неугомонный Финист. — Кабы меня такая жена любила-миловала, я бы жизнь за то отдал, не задумавшись.
А Кощей в ответ возьми да и молви тихим горьким голосом:
— Я тоже. Только седой да криворукий ей без надобности...
...
Не могу спать, мечусь по опочивальне — и сладко мне, и страшно. Придет — что я ему скажу?! "Ой ты гой еси, друг любезный, бери меня за руки белые, лобзай в уста сахарные, будем жить-поживать и добра наживать"? Такое только в сказках проходит! Да он на меня как на умалишенную глянет, не то что в опочивальне — за воротами терема замкнется!
...
— Ну все, разозлила ты меня, Василиса, теперь...
А мне уж все едино, помирать — так с бранью.
— Как будто ты раньше шибко добрая была!
— Не перебивай, — орет богатырка тонким голосом, — когда с тобой враг разговаривать изволит, может, он что важное напоследок сказать хочет! Кабы я прежде знала, что Кощей таку стерву в жены взял, погодила бы тебя губить, ты бы Кощея скорее меня уморила!»